Советский Союз накрылся медным тазом вовсе не потому, что его умучили Тэтчер с Рейганом, и не потому, что нехороший Сталин гноил в лагерях милионы ни в чем не повинных людей и даже не потому, что уровень вранья и подлости в этом государстве превышал все мыслимые пределы. Это всё было вовсе не смертельно, а главное – вторично. А первично то, что советский режим (не люблю это слово, но сойдет) был сугубо технократическим. И страна, и ее население рассматривались исключительно как ресурс, с технологической, а часто даже с военно–технологической точки зрения. При этом демографические и экологические аспекты сознательно игнорировались, не говоря уже о тонкостях вроде традиций, национальной и социальной психологии. Именно эти «мелочи», приносимые в жертву «великим целям» и привели все, даже самые благие начинания коммунистов ко всем известному прекрасному финалу. Проиллюстрирую это утверждение одним частным, но хорошо известным мне примером Таджикской ССР, за четверть века превратившейся из более чем пригодного для жизни места в место, для жизни категорически непригодное.
Таджикистан – очень маленькая страна. Мало того, что территория и в общем невелика, так еще большая её часть покрыта высокими горами и безжизненными плоскогорьями. Почти все население сосредоточено в 4 долинах – Зеравшанской на севере, Пянджской на юге, Вахшской в центральной части страны, а также в Гиссарской котловине и долине Кафирнигана на юго–западе (там же расположена и столица – Душанбе). Недостаток пригодной для обработки и заселения земли компенсировался ее качеством – почвы плодородные, климат сравнительно комфортный, да и с водой особых проблем нет.
Надо сказать, что Таджикская ССР изначально была довольно странным государственным образованием. Дело в том, что большинство таджиков жило отнюдь не здесь, а в крупных городах на территории Узбекистана, прежде всего, в Самарканде и Бухаре. В то же время Зеравшанская долина населена преимущественно узбеками, да и географически (равно как и хозяйственно) связана с Узбекистаном, а не с центральными районами Таджикистана, от которых её отделяют высокие горные перевалы. Там же, на севере, располагался и едва ли не единственный на момент образования республики город – Ходжент (Ленинабад). Столица – Душанбе была построена уже в советское время на месте небольшого кишлака. Никакой собственной государственности до революции у таджиков не было, и большевики строили ее буквально на ровном месте, причем выбранном произвольно.
До конца шестидесятых годов Таджикистан оставался почти исключительно аграрной, тихой и «отсталой» провинцией. Сельское хозяйство было весьма разнообразным. На неорошаемых землях растили пшеницу, на поливных – хлопок, рис, сады, виноградники, бахчи и огороды. Разводили овец – летом их пасли в горах, а на зиму перегоняли в долины, причем стада были просто огромными. Промышленность кое–какая имелась, но не очень значительная – текстильная (хлопок, шерсть, шелк), строительные материалы, добыча полезных ископаемых, остальное – совсем по мелочи. В тридцатые годы коммунисты слегка привели в порядок транспортную инфраструктуру (в основном в военных целях) и придали нескольким населенным пунктам вид городов, но никаких промышленных гигантов там не строили.
Надо заметить, что таджики – это, по преимуществу, дехкане, мало приспособленные к городской жизни и не слишком хорошо обучаемые. Образованная их часть довольно быстро перенимала «русские» привычки, и образ жизни, даже в быту переходила на русский язык. В городах, особенно в Душанбе, до 70–х годов жили, в основном, «приезжие»: русские, украинцы, немцы, евреи, корейцы, кавказцы. Отношения между ними и таджиками были не то чтобы совсем безоблачными, но спокойными.
И вот, примерно в конце 60–х советской власти вздумалось направить этот «тихий уголок» на путь индустриализации и прогресса. Объектами «улучшения» стали и промышленность и сельское хозяйство. В Вахшской долине решили построить мощные гидроэлектростанции, (благо потенциал для производства электроэнергии – огромный, горы, как–никак), а имея дешевое электричество – начать производить алюминий. В результате была построена Нурекская ГЭС (Рогунскую построить не успели) и Регарский алюминиевый комбинат. В сельском хозяйстве партия велела резко увеличить производство хлопка и интенсифицировать животноводство. Со животноводством, правда, сразу случился конфуз: когда в 73–м году овец вместо зимних пастбищ решили поставить в стойла, глупые животные взяли, и за пару месяцев почти поголовно передохли. Овцеводство, как серьезная отрасль, прекратила свое существование, интенсифицировать стало нечего, текстильные предприятия остались без шерсти, а население – без мяса.
Тем временем закончили строительство Нурекской ГЭС. С электричеством сразу стало хорошо, но вот беда: под воду водохранилища площадью 18 кв. км. ушел довольно приличный кусок Вахшской долины. Более того, появление водохранилища совершенно изменило климат и гидробаланс во всем регионе. Легко сообразить, что с огромной поверхности, да на высоте под два километра, да в условиях солнечного, сухого климата испаряется очень много влаги, которая затем, дойдя в виде облаков до ближайшего хребта, выпадает дождем. Легкий грунт пропитались влагой, местами холмы превратились изнутри в жидкую грязь. Землетрясения, которые в республике не редкость, стали вызывать катастрофические оползни, а общее изменение характера осадков не лучшим образом повлияло на сельское хозяйство.
Впрочем, это самое сельское хозяйство получило еще один «подарочек». В Регаре (тогда он красиво назывался Турсунзаде) заработал четвертый в мире по размеру алюминиевый завод. На очистных сооружениях, как водится, сэкономили, и он быстро сделал непригодными к обработке земли на десятки километров вокруг. То есть обрабатывать их пытались, но получалось не очень. А в городе Яване построили электрохимический завод, который тоже не слишком хорошо влиял на окружающую природу. Где–нибудь в Сибири, где земли немеряно, это было бы просто нехорошо, но в Таджикистане, где каждый гектар более или менее ровной поверхности на счету, это стало крайне серьезной проблемой.
Но самый интересный эффект дало увлечение хлопководством. В это время между среднеазиатским республиками пошло соревнование – кто больше этого самого хлопка произведет, и тем порадует партию и правительство. Естественно, что в таких условиях под хлопок пустили все земли, где он в принципе может расти, безжалостно пожертвовав садам–огородами, рисом и прочим дыням с арбузами. Понятно, что провиант сразу резко подорожал к восторгу и без того уже не очень сытого населения.
Это и само по себе неприятно, но были последствия и посерьезнее. Дело в том, что сбор хлопка – это физически очень тяжелая, но довольно примитивная работа. Для нее нужно много рабочей силы, причем малообразованной (образованный человек найдет занятие получше). Потому медицину подтянули, что в мусульманской стране вызвало взрывной рост рождаемости и снижение детской смертности, а вот образованием никто не обеспокоился. И к началу восьмидесятых возникла проблема колоссальной сельской безработицы – уборка хлопка длится всего несколько месяцев, а в остальное время большинству молодых дехкан было нечем себя занять – прочие отрасли сельского хозяйства пришли в упадок. И эти люди потоком хлынули в города.
Но и там их никто особо не ждал: рабочие места были заняты квалифицированными работниками, преимущественно славянами (немцы и евреи к этому времени в основном уже уехали на истроические родины). В итоге городские окраины оказались заселены массой нищих, неграмотных, озлобленных люмпенов и эта масса росла с каждым днем. Это была взрывчатка, готовая в любой момент сдетонировать.
Дальнейшее известно: бунты, погромы, массовый отъезд не только русских и других инородцев, но и образованных таджиков, гражданская война, 70 тысяч трупов, экономическая катастрофа, нереальная даже на фоне других постсоветских стран бедность, захват власти криминалом, полная и необратимая деградация страны. Из республики побежали и сами таджики, став проблемой уже и для России.
Теперь выводы.
Я ни в коем случае не думаю, что коммунисты хотели Таджикистану и его жителям зла. Наоборот – они хотели, используя уникальные природные ресурсы, вывести республику, «на передний край». Но, как и всегда, они забыли (а точнее, просто не пожелали) просчитать издержки и последствия.
Случай Таджикистана, конечно экстремальный (ввиду хрупкости экологической системы этой страны и низкого «стартового уровня»), но в общем, такая же «индустриализация любой ценой» происходила и во всем остальном Союзе. И теперь мы эту цену платим: индустрия в руинах, а загаженная окружающая среда, демографические и социальные перекосы – остались.
Возможен вопрос: «а причем тут советская власть, что в другой стране такого случиться не могло?» Предположу, что вряд ли – в странах, где есть хоть какие–то независимые механизмы согласования интересов. Для предотвращения этаких мегапроектов с мегапоследствиями даже демократии никакой не надо – достаточно просто нормальной судебной системы и частной собственности вообще и на землю в частности. Компания, решившая, скажем, построить алюминиевый завод посреди плодородной долины просто замучилась бы выплачивать компенсации землевладельцам, и алюминий вышел бы золотым. Да и хлопок вместо провианта никто бы выращивать не стал – ценовой перекос сделал бы...
(С) Зафар Хашимов
